Обещанная статья:
СТРЕЛА И КРУГ
Мария ГАЛИНА
Поклонники "Властелина Колец", возможно, и не задумываются над тем, что основной конфликт эпопеи состоит вовсе не в борьбе против тирании Саурона. И даже не в борьбе Светлых сил Средиземья против любой тирании вообще. Основная интрига романа - конфликт между временем мифологическим и историческим (линейным).
Подробное исследование мифологического и исторического времени можно найти в фундаментальных работах Мирчи Элиаде или статьях Сергея Переслегина. Здесь же ограничимся кратким описанием. Линейное (историческое) время подразумевает необратимые изменения и поступательное развитие общества. В нем наличествует четкое разделение настоящего, прошлого и будущего. Прогресс - технологический, культурный, социальный - тоже достояние времени исторического (кстати, можно долго спорить, что такое социальный прогресс, но я бы определила его как все возрастающую на каждом последующем отрезке истории ценность и значимость каждой отдельной личности).
Мифологическое же (циклическое) время напоминает движение по кругу: для времени такого рода события не просто повторяются в некоторой последовательности, они как бы накладываются друг на друга, сливаясь в одно нерасчленимое "здесь и сейчас". Историки культуры связывают понятие мифологического времени с земледельческими цивилизациями, с их культом умирающего и воскресающего бога и его земного "заместителя" - временного царя, по истечении определенного периода приносимого в жертву силам плодородия. Этот период может быть совсем коротким - полная смена сезонов года может быть и длиннее (семь лет, например, поскольку семь тоже число мистическое). Тем не менее подразумевается, что совершающийся при этом обряд не просто отражение чудесных превращений, происходящих "наверху", а до некоторой степени и есть эти чудесные превращения. То есть нарушение привычного хода обряда может привести к нарушению естественного хода природных явлений, к катастрофе глобальных масштабов (так, например, в "Тезее" Марии Рено землетрясение, погубившее критское царство непосредственно связано с кощунством претендента на престол - Астериона, ради высоких ставок "подтасовавшего" бычьи пляски и опоившего священного быка).
Магия принадлежит мифологическому времени - поскольку здесь события не подчиняются причинно-следственной связи, а группируются по принципу подобия. Неудивительно, что общее количество магии в таком мире, где, в принципе, ничего не прибавляется и не убавляется, остается постоянным: магию, в отличие от науки, нельзя ни прирастить, ни развить. Неудивительно также, что в этом мире существуют сбывающиеся пророчества - будущее здесь известно в той же степени, как и прошлое, вернее, между ними нет особой разницы.
"Наша" магия так и осталась в том, нерасчлененном, времени, в "давным-давно" и "жили-были". Гораздо драматичней выглядит ситуация, при которой оба времени сталкиваются, высекая искры сюжета.
Эльфы Толкина, например, безусловно, магические существа - недаром они выпадают из истории Средиземья, как только иссякает сила предметов, поддерживающих "магическое поле" (иначе говоря - подкармливающих мифологическое время). Способность эльфов к ясновидению тоже оттуда, из "замкнутого", "закольцованного" времени. Да и сам Толкин очень определенно говорит о "мгновениях, вечно длящихся в неизменности Лориена".
Но, по Толкину, в мифологическом времени существуют не только эльфы. Саурон, темный властелин, тоже обитает в мифологическом времени, мало того, стремится загнать туда все Средиземье. Ведь основа его власти - магия, а магия способна существовать только в мифологическом времени. С разрушением магии Средиземье неизбежно встанет на путь исторического прогресса. Саурону в таком времени места не будет, но и эльфам тоже. Они, впрочем, как силы положительные, предпочитают просто покинуть Средиземье.
Историческое время представляют народы Запада, принадлежащие к разным социальным формациям, из которых самые "продвинутые", как ни странно, хоббиты. Неудивительно, что у Толкина именно они служат одновременно двигателем сюжета и залогом исторического пути развития, который в конце концов выберет Средиземье. В Шире уже есть полиция, губернатор, выборные должности и даже музей... Путешествие на Восток для хоббитов - еще и путешествие в прошлое, поскольку они, последовательно сталкиваясь со все более и более древними историческими формами, в конце концов попадают в сказку, вернее, в миф - сначала к эльфам, а потом к Саурону.
Саурон и эльфы - две стороны мифологического времени, светлая и темная. Светлая связана с нашими надеждами на "добрую" магию, мечтой о Золотом веке и жизни в гармонии с природой. Потенциальное бессмертие эльфов тоже является прерогативой светлой стороны мифа-где нет движения времени, там, в принципе, нет и смерти. Саурон - темная сторона мифа, торжество смерти в мире, где нет жизни (обратная сторона бессмертия). В нашей, настоящей, земной истории обе стороны мифологического времени были спаяны так прочно, что отличить "хорошее" от "плохого" не представлялось возможным - весьма вероятно, что таких понятий на определенном отрезке истории человечества не было и вовсе. Возможно, их заменяли понятия "подобающее" и "неподобающее" ("должное" и "недолжное"), то есть традиция заменяла этику.
Разумеется, существование в историческом времени отнюдь не является залогом благоденствия человечества. Толкиновский Саруман, чтобы отомстить хоббитам - убийцам мифа, наглядно продемонстрировал им возможности исторического прогресса...
Ведь что он, в сущности, сделал? Форсировал ход событий, устроив в Шире промышленную революцию, экологическую катастрофу и фашистскую диктатуру!
Тем не менее вся интрига фэнтези, начиная с "Дочери короля Эльфландии" лорда Дансени, где "безвременье Эльфландии", как волна, накатывает на пределы "ведомых нам полей", закручивается вокруг столкновения мифологического и исторического времени, заканчиваясь победой времени исторического. В принципе, это понятно - победи время мифологическое, рассказывать было бы, в общем-то, не о чем. Сюжет бы либо шёл по кругу, либо распался на бессвязные элементы (как и само существование).
Кстати, если искать примеры описания мифа внутри мифа, то именно такое, циклическое, время без прорыва во время историческое попытался воспроизвести в своих сагах об Элрике и Коруме Серебряной Руке Майкл Муркок. События там предопределены изначально, и герой, даже сопротивляясь им, раз за разом, во всевозможных своих воплощениях приводит свою судьбу все к, тому же неизбежному финалу, а далекое прошлое оборачивается столь же отдаленным будущим.
В контексте же конфликта времён мы наблюдаем не только противостояние исторического времени мифологическому - мы наблюдаем еще и противостояние Героя и Врага. Враг - это тот, кто "сталкивает" мир в мифологическое время, герой - тот, кто этому противится, всегда успешно, но всегда с огромными потерями. Например, в говардовском "Сердце Аримана" воскрешенная мумия жреца Ксальтотуна, обретя могущество, пытается восстановить "поверх" существующей реальности зловещее магическое государство Ахерон. Противостоит же Ксальтотуну абсолютно нечувствительный к магии Конан-Варвар, на тот момент - король Аквилонии. В повести Урсулы Ле Гуин "На последнем берегу", входящей в цикл о Магах Земноморья, в такое магическое безвременье сталкивает окружающую действительность Хоб-Паук - маг, получивший возможность воскрешать мертвых и тем самым зацикливший время, впустивший "не жизнь" в реальный мир. Соответственно, и реальный мир лишается присущих ему преимуществ: из него уходит радость, творчество, искусство, умение ценить жизнь.
Противостоит зловещему Хобу-Пауку, умеющему возвращаться и возвращать с "той стороны", опять же Единый король - Ясень-Лебаннен, появившийся как раз в тот момент, когда в нем возникает нужда. А если мы еще вспомним Арагорна- короля, чья миссия заключается именно в том, чтобы противостоять "обрушению" Средиземья в безвременье, то получим некоего универсального героя, этакого "короля былого и грядущего", вечного Артура.
Кстати, Артур, будучи трагическим прототипом всех этих персонажей, гибнет от одной только попытки своих недругов вернуть Камелот в доисторическое, мифологическое время. Ведь именно так можно рассматривать намерение Мордреда, его сына и наследника, жениться на Гвиневере, ныне здравствующей царице, наместнице "богини-матери". То есть стать "временным царем", замкнув цикл умирающего и воскресающего бога. По Мэллори, эта попытка, даже не состоявшаяся, приводит к падению Камелота и воцарению Темных веков. В позднейшей интерпретации Марион Брэдли ("Туманы Аваллона") конфликт между историческим и мифологическим временем приводит к тому, что Камелот просто погружается в миф, исчезая из реальной действительности.
К этой схеме так или иначе приходится прибегать всем авторам, в том числе и далеким от "классической" фэнтези, если они хотят проверить своих героев на прочность в условиях глобального конфликта. Например, в цикле Сапковского о Ведьмаке, где многие эпизоды в пародийной, заниженной форме отыгрывают старые мифологемы, присутствует та же схема, правда, шиворот-навыворот: чтобы возродить Золотой век, где торжествует магия, грозный властелин зловещего Нильфгаарда добивается руки своей собственной дочери Цириллы. Отказ же его от этого намерения приводит к восстановлению исторического времени со всеми его неотъемлемыми атрибутами, в том числе и погрому слободы краснолюдов, защищая которых и погибает Геральт - посредник между двумя временами.
В принципе, фэнтези ничего нового не измыслила: в большинстве "аутентичных" мифов дело обстоит именно так; появление культурного героя "выталкивает" мир из безвременья в историческое время. С той только разницей, что герой этот, как правило, принадлежит "властной верхушке" - пантеону богов (Прометей - хрестоматийный пример). Кстати, попытка смоделировать этот сюжет на тол-киновском материале предпринята в знаменитой "Черной книге Арды" Натальи Васильевой и Натальи Некрасовой, где функцию Прометея-Люцифера выполняет Мелькор. Муки, которые при этом в наказание претерпевает Герой (а нечего одновременно на двух стульях сидеть!), также входят в условия игры. Кстати, в античной мифологии таким героем наряду с Прометеем до какой-то степени является и Геракл - что вполне наглядно продемонстрировали реконструкции мифа у Лайоша Мештерхази ("Загадка Прометея") и Генри Лай-она Олди ("Герой должен быть один"). Последние, кстати, достаточно просто и элегантно разрешили и вопрос вечной двойственности Героя - одновременно наследника и оппонента Высших сил, сделав из одного человека двух, нерасторжимую пару близнецов, в жилах только одного из которых течет божественный ихор.
Действительно, Герой, противостоящий Богам или Магам, не должен быть простым смертным, пускай даже очень сильным простым смертным. Он и сам обязан обладать магическими способностями - и, одновременно, не обладать ими, поскольку таковы условия игры. Иногда фантазия автора порождает фигуры достаточно сложные - такие, как два взаимодополняющих Геракла у Олди; титана Прометея, разменявшего свое бессмертие ради неблагодарного человечества, у Мештерхази, ведьмака Геральта, мутанта и изгоя, у Сапковского.
Чаще всего, впрочем, авторы разрешают это противоречие, просто давая своему герою в спутники и соратники очень сильного, но белого мага, который, выполнив свою миссию, удаляется от дел (часто в то же мифологическое безвременье - Мерлин под полый холм, Гэндальф - на Заокраинный Запад). Абсолютно нечувствительному к магии Конану в его битве против зловещего Ксальтотуна помогает ведьма-друидка, легуиновскому Лебаннену - верховный маг Средиземья Гед.
Возвращение в безвременье для человечества означает конец истории, отсутствие прогресса, личной свободы и прочие неприятные вещи. Тем не менее тоска по такому безвременью, воплощенная в мифах о Золотом веке, где люди были красивыми, сильными, вечно юными, где трава была зеленее и еду не надо было добывать в поте лица своего - универсальное явление.
Да, пребывание в историческом времени - естественное состояние человека современной, европейской культуры и цивилизации (Восток, как всегда, дело тонкое). Но практически любой психически здоровый человек испытывает глубокую атавистическую потребность хотя бы немного, но пожить в мифологическом времени. Своей популярностью фэнтези, видимо, и обязана этой потребности. Дело в том, что стремительное развитие технологий - то, что мы называем научно-технической революцией - практически полностью вытеснило рудименты мифологического, циклического времени если не из обихода (религиозные и сезонные праздники и есть такие рудименты), то, во всяком случае, из системы связей окружающего реального мира.
Читая фэнтези, человек не просто верит описанным в ней событиям (вера в печатный текст входит в условия игры), но погружается в них, проживает их. Для этого, разумеется, фэнтези должна быть, во-первых, складно написана, во-вторых, содержать в скрытом или явном виде все эти универсальные сюжетные Комплексы. Популярность Говарда, Толкина и Ле Гуин и объясняется именно сочетанием этих необходимых условий.
Надо сказать, что у современного человека есть еще, по крайней мере, одна возможность очутиться в мифологическом времени - поучаствовать в ролевой или компьютерной игре. Дело даже не в том, что здесь программист или бухгалтер может стать эльфом или рыцарем с Заокраинного Запада. Дело в том, что любую игру, в принципе, можно переиграть, повторить, причем повторить с "плавающим", неопределенным финалом - кольцо отдать Саруману или Саурону, Эовин выдать замуж за Арагорна и т.п. А потом, в другом месте и в другое время, сыграть еще раз. То есть погрузиться в цикл, в котором одни и те же события раз за разом повторяются, но с известной степенью неопределенности. Недаром фэнтези обрела такую популярность в эпоху компьютерных игр и наоборот. А уж что говорить об играх ролевых! Да, играются и сюжеты на тему космических опер (по Буджолд, например), но по сравнению с играми на темы фэнтези - от Толкина до банковского - или ее квазиисторических аналогов это же капля в море!
Кстати, столь презираемые мексиканские телесериалы - вообще мыльные оперы - тоже ведь обрели свою фантастическую популярность вовсе не из-за клинической тупости смотрящих их домохозяек. Просто там раз за разом воспроизводятся те же мифологические схемы, архетипы, которые сопровождали человечество на всех этапах его истории - чудесное спасение, подмена, утрата и обретение, появление волшебного помощника. Тот, кто читал пропповскую "Морфологию волшебной сказки", отлично может сам вычленить все недостающие элементы.
И еще. Время - историческое время - на самом деле не столь уж прямолинейно. Мы-то с вами знаем, что оно движется по спирали. Но это уже, как говорили классики, совсем другая история.
Тема: Властелин колец (Прочитано 2306 раз)
